Исповедь... или снова о покаянии...

Во время православного таинства исповеди (покаяния), священник покрывает главу кающегося грешника епитрахилью - знаком своего служения, и в завершении читает молитву: «…Господь и Бог наш Иисус Христос…да простит тебе, чадо»… В молитве есть и слова прощения священником от лица всей Церкви: «…и я, недостойный священник, властью мне данною, прощаю»… Казалось бы, что еще нужно? Господь прощает, Церковь вторит ему. Но легко ли уйти оправданным после таинства? На первый взгляд, совершенно просто, ведь Сам Он сказал:
Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. (Матф.11:28-30).
Но полнота таинства покаяния не всецело зависит от Божьей воли, иначе бы это было насилием над личностью. Очень многое в исповеди находится во власти человека, в ведении его воли, его желания. Здесь его святое право выбора, на которое не посягает сам Господь. По сути, таинство исповеди (впрочем, как и все остальные) это совместное делание Бога и человека. Соответственно, и ответственность за результаты делится на двоих. Точнее будет сказать, ложится на человека, потому как Господь свою часть в этом соделании уже исполнил. Есть, конечно, и взгляд на жизнь и на все, в жизни происходящее, как на исключительно Божий промысел, в котором всё – вообще всё без исключения – происходит по Божьей милости. Но тут стоит понимать, что речь идет о людях, шагнувших по пути спасения хотя бы чуть дальше простого смертного, изредка вспоминающего о своей греховности в свободное от работы и развлечений время. Божьей милостью тогда становится не перекладывание ответственности за свои сознательные пакости на плечи Творца, а осознание того, что без милости этой от меня – кающегося грешника – ничего не осталось бы. Понимание Божьего милосердия приходит по мере осознания непролазности, беспросветности собственного положения. «На все воля Божья» значит тогда не что иное, как смирение человека перед Господом и признание им – человеком – своего бессилия самостоятельно очиститься от скверны. Как это не вяжется с общепринятым сегодня даже в кругах верующих христиан подходом, когда свой грех охотно переваливается на Божьи плечи. Будто и забылось, что Бог и так позволил пригвоздить себя к Кресту во искупление наших грехов. Он и так – по Своей воле – взял на Себя то, что мы по нашей злонравной инерции продолжаем на Него взваливать, не желая признать собственную ответственность за собственные слова, помыслы и поступки. Я не буду спорить с безумием атеистов, язычников и оккультистов – теософов. Это совершенно другой разговор. Это обращение к людям, способным принять Божью непогрешимость, как аксиому, как факт, от которого можно оттолкнуться в своих размышлениях. Одна из самых ужасных вещей, которые могут произойти с каждым из нас – это уход неоправданным после исповеди. И еще одна, более ужасная вещь – вообще не дойти до исповеди. Что же происходит в той голове, под епитрахилью, или в той голове, которая никак не хочет под нее склониться. Именно от человеческого смирения зависит исход таинства (равно как и исход самой жизни человека), ведь свою часть Господь уже исполнил – совершенно, без изъяна.
Нужно думать и говорить, снова и снова... о страстях и страхах, мыслях и сомнениях, радостях и горестях, которые живут в наших головах и провоцируют нас на действия, о том, что мешает нашим головам склониться под епитрахиль. Кто–то может спросить, - а для чего вообще оно нужно? Очень все просто: голова, не склонившаяся в покаянии, некогда ляжет на бесовскую плаху страсти, и тогда может быть уже поздно.
Храни нас от этого Бог! Слава Тебе!